Сегодня Актуально
Силосование кукурузы - основы правильного менеджмента
Стратегия рентабельного производства свинины
Библиотека
полезные материалы для специалиста-животновода
Технология заготовки плющеного зерна кукурузы
Плющение кукурузного зерна и его силосование. Рационы с плющеным зерном кукурузы.
Рейтинг предприятий по оценке Немецкого сельскохозяйственного общества (DLG)
DLG Imagebarometer 2013. Предприятия, обслуживающие животноводство.
Содержание и кормление коров. Рекомендации
Рекомендации по привязному и беспривязному содержанию коров.Нормы кормления и рекомендации по кормлению коров по стадиям лактации. Воспроизводство и менеджмент стада.
Новости
01.11.2011
ДОХОДНОЕ МЕСТО
— Михаил Григорьевич, редко бывает так, чтобы частнику удалось обойти крупные государственные свиноводческие комплексы. Поделитесь секретом, как вам это удалось?
— Главная предпосылка успеха любого частного хозяйства — это осознание той простой истины, что предприятие может чего-то достичь только за счет собственного старания, самодисциплины, компетентности каждого его члена. И дело здесь не в требовательности, а во взаимном доверии и обязательности. Мы ведь не можем позволить себе того, что «разрешено» находящимся «под крылом» государства ОАО, КСУП, СПК. Взяли кредит на строительство, допустим, фермы, которая окупится через полвека, — и не отдают. Мол, никуда власть не денется, со временем спишет. Взяли в долг на что-то другое — и снова не вернули… Частник же обязан работать сверхэффективно, потому что если он хотя бы год-два не получит прибыль, то разорится: помощи ждать неоткуда. Конечно, сама по себе частная собственность не гарантирует результата, но она создает мощную систему мотивации и формирует условия для реализации потенциала людей, и потому, я уверен, будущее за нею. В нынешних СПК таких предпосылок не существует, там практически никто не заинтересован в получении прибыли.
— Простите, но ведь никто не лишал их коллективного статуса, выходит, и заинтересованность общая…
— Что там от коллектива осталось? Сейчас даже собрания не проводят. В Житковичском районе, например, несколько лет назад все колхозы одним махом преобразовали в КСУПы, т. е. фактически национализировали. Спрашивается, какой во всем этом смысл?
Наше хозяйство работает эффективно еще и потому, что на базе частной собственности нам удалось сформировать хорошую команду. Вместе мы научились сопротивляться среде, препятствующей реализации задуманных планов, развивать производство, внедрять передовые технологии, использовать новые методы работы. Прежде чем браться за строительство того же свинокомплекса, направили людей на обучение в Чехию — у нас используется западная технология производства. Хорошо, что нам не пришлось их переучивать, как это часто бывает, нужно было именно сразу научить. Зато теперь с полным основанием спрашиваем за результаты. Операторы (они же и ветфельдшеры) не носят мешки с кормами, это делают механизмы, а люди занимаются непосредственно технологиями и обеспечивают работу машин.
На комплексе очень высокая финансовая мотивация. Должностные оклады скромные, большая часть доходов работников — премии по результатам работы. Технология такова, что недоработка на любой операции сказывается на результативности всей цепочки, поэтому люди стараются не подводить друг друга. Комплекс мы возвели за полтора года своими силами. Рассчитан он на 450 свиноматок, включая так называемых проверяемых (до первого опороса), ремонтных (до первого осеменения) и основных свинок. Одномоментно в нем может находиться до 5 тыс. свиней, а за год реализуем порядка 10 тыс. голов. Селекция французская — соответствующий мировым стандартам трехпородный гибрид, который имеет прекрасные мясные качества. Оборудование поставила чешская компания «Farmteс», она же в настоящее время обеспечивает технологическое сопровождение работы комплекса.
К слову, пришлось немало побороться, чтобы организовать такое сотрудничество. Не скажу, чтобы кто-то из чиновников официально что-то запрещал, но препоны были. Так, чтобы завезти молодняк, необходимо получить кучу разрешений, в том числе Минсельхозпрода. Могут дать, а могут и не дать, причем безо всяких оснований: вот не понравились нам ваши свинки — и все тут. Или: в стране не хватает валюты, а вы везете ее за рубеж, а между тем рядом с вами находится сельхозпредприятие, покупайте у них.
Я бы и рад купить, но ведь пока что в республике невозможно приобрести даже чистых от респираторно-репродуктивного синдрома животных. Либо они вакцинированы от каких-либо болезней, а мы в своем хозяйстве вакцинацию животных не проводим, они абсолютно чистые, потому-то и пользуются высоким спросом у потребителей. Если же «пришлых» свинок ввести в «стерильное» стадо, может случиться, что угодно. Мы, во всяком случае, не рискуем этого делать, руководствуемся европейскими требованиями и стандартами в области качества и санитарной безопасности продукции. В том числе отказались от кормовых антибиотиков и гормонов. В Евросоюзе использовать их запретили, и мы не применяем. Чистопородные свинки — один из наших основных активов, за который мы платим немалые деньги и который стараемся сохранить любым путем.
— И какова отдача от этого актива? Кому и как реализуете продукцию?
— В прежние годы поставляли в основном на внутренний рынок, т. е. продавали тем отечественным предпринимателям, которые давали за нее хорошие деньги. Наше мясо действительно очень высокого качества, и не всегда мясокомбинаты, имеющие определенные ценовые ограничения, могут доплатить за «класс». В этом году с учетом валютно-финансовой ситуации переориентировались на российский рынок. Сейчас 95—98 % нашей продукции самовывозом и по предоплате поступает в Россию, где спрос на нее устойчив.
Чтобы обеспечить достойное качество своего продукта, надо использовать такого же качества корма. Причем это касается не только зерновой части, которую мы сами производим, но и белка, в виде сои завозимого из-за рубежа. В Беларуси за последние несколько месяцев соя подорожала в 2—3 раза. Понятно, как такой «бизнес» отражается на экономике хозяйства. Поэтому, чтобы хоть частично обеспечить себя белком, в нынешнем году впервые посеяли рапс. Однако для полного удовлетворения потребности комплекса в зерне нам не хватает земли. Поскольку мы не хотим и не можем в соответствующих пропорциях поднимать цену на своих свинок, решили, что будем сами добывать валюту и закупать сырье напрямую, а не через посредников, тем более по каким-то «черным» курсам.
ЗЕМЕЛЬНЫЕ СТРАДАНИЯ
— Нельзя ли уточнить, что это за сопротивление среде, о котором вы упомянули в самом начале беседы?
— Вот стоит недостроенная ферма на 450 голов откормочного стада. Я не спешу ее доделывать по одной простой причине: если запущу туда скот, нечем будет его кормить — нет земли для производства кормов. Честно говоря, не понимаю нашу власть. Есть прекрасное законодательство о крестьянских (фермерских) хозяйствах, там все расписано, в том числе о праве частника на получение земли. Да, она выделяется только на конкурсной основе, предпочтительно тому, кто имеет соответствующее образование. Ну, так дайте же ее! Если фермер вправе рассчитывать на льготный кредит для своего становления, предоставьте его! Но в реальности политика иная: некоторые руководители в частнике по-прежнему, как в советские годы, видят стяжателя и хапугу. На Западе никто на уровне райисполкома не решает, дать частнику землю или нет; если она используется неэффективно, фермер получает убытки, разоряется и сам старается ее продать или сдать в аренду. У нас земля принадлежит государству. Как мне представляется, для регулирования земельных отношений можно было бы использовать ту же схему: если земля используется плохо, ее в соответствии с законодательством надо забрать и отдать тому, кто предъявит точный экономический расчет-обоснование, согласно которому она будет приносить прибыль. Конкретный пример: одно из соседних хозяйств имеет многомиллиардные кредиты, но не возвращает. Считаю, что банк в подобной ситуации должен иметь право поставить вопрос о прекращении такого, с позволения сказать, «землепользования» и передать землю другому, более умелому хозяину.
— То есть вам?
— По-моему, это было бы самым разумным решением. Мы, кажется, уже доказали, что можем эффективно хозяйствовать на земле. Занимая 3,5 % угодий района, обеспечиваем 30—35 % его выручки, более половины прибыли и налогов сельхозпредприятий. В прошлом году на каждого работающего получили по 160 млн руб. выручки — где еще найдете такой результат? И это при том, что занимаемся весьма трудоемкими культурами — овощами открытого грунта (100—120 га) и картофелем (100—150 га). Могли бы увеличить посевные площади в 2—3 раза, но даже существующие сохраняем с трудом из-за проблем с севооборотом. Не понимаю, почему государству выгоднее героически искать и тратить миллиарды рублей на строительство новой фермы в соседнем хозяйстве, нежели дать землю под уже практически готовую, построенную за собственные средства. Почему я не могу получить землю, если хозяйствую на ней с большей эффективностью, чем кто-то другой? Я не говорю: отдайте мне землю в частную собственность или навечно. Но предоставьте возможность лучше обрабатывать ее и производить более дешевую и качественную продукцию.
Фермерским хозяйствам нужна только земля, все остальное они сделают сами. За примером далеко ходить не надо. Возьмем соседний Столинский район. Тамошние фермеры и домашние хозяйства за счет собственных средств закладывают сады, разводят скот, выращивают овощи, используя для этого самые плохие, бросовые земли, заболоченные участки. Их, правда, тоже сначала нужно суметь отвоевать у чиновников, затем, если получится, раскорчевать, сделать пригодными для использования… Скажите, кому нужно хозяйство, в которое, чтобы создать видимость благополучия, все время «вбухивают» деньги? Почему его не вынуждают прекратить свое существование? Кому это на пользу?
— Кто должен ответить на ваши вопросы?
— Тот, кто принимает решения, не думая о последствиях, о том, какой будет — и будет ли вообще — отдача обществу. Мне кажется, одна из наших бед в том, что земля у нас бесплатная. Я тоже пользуюсь ею даром, но хочу, чтобы все налоги, которые платят сельчане, были трансформированы в один — арендную плату за землю. Тогда руководителю, использующему ее нерационально, придется отказаться от излишков, а эффективному хозяйственнику — прицениться: сможет ли он заплатить за дополнительный надел или нет? Я не против колхозов как таковых, тем более не против крупнотоварного производства, но уже давно доказано, что государство не в состоянии управлять каждым колхозом в отдельности. Да и не нужно это. В прошлом году страна вложила в село почти 50 млрд долларов США. Именно столько мы получим, если спроецируем собственные и привлеченные вложения нашего крестьянского хозяйства в гектар пашни на ее общую площадь в республике. Иными словами, наш пример опять-таки показывает, что эти миллиарды можно было заработать и вложить в сельское хозяйство, а не изымать из казны.
ХОЛДИНГ? ВОПРОС ОТКРЫТ
— В прошлом году ваше хозяйство посетил Президент страны А. Г. Лукашенко и, если не ошибаюсь, выдвинул идею создания на его базе частного агрохолдинга. Но я что-то ничего не слышал о завершении проекта…
— Пока вопрос остается открытым. Во исполнение данного поручения местная власть предложила мне стать директором четырех убыточных хозяйств, расположенных за 60—90 км отсюда, причем директором с весьма ограниченными правами, — такое у нас законодательство, если попытаться подогнать под него проект агрохолдинга. Я на такой шаг не пошел и не пойду.
— Почему?
— Давайте зададимся вопросом, что есть холдинг? Это форма концентрации капитала и частичного контроля входящих в него предприятий. Головная компания владеет пакетами их акций или иными активами, что позволяет ей координировать деятельность и проводить общую политику. Как я буду координировать деятельность в хозяйствах, отдаленных на 90 км, где имеются свои руководители? Первая посевная, первый конфликт — и разбежались в разные стороны. А ведь по той схеме, которая мне предлагалась, я со своим хозяйством буду нести материальную ответственность за результаты хозяйствования. Полный идиотизм. Не понимаю, почему чиновники позволили себе таким образом отнестись к выполнению поручения Главы государства.
Для того чтобы достичь ожидаемых результатов в тех хозяйствах, которые мне предлагались, я должен быть там полноценным хозяином. Существуют различные способы сделать это. Я просил применить схему, используемую при продаже-покупке убыточных сельхозпредприятий, — за 20 % от балансовой стоимости и с рассрочкой долгов. Подобный вариант для нашего хозяйства был бы накладным, тем не менее, в то время мы рассматривали его в качестве вполне допустимого, однако мне сказали, что продавать потенциально прибыльные хозяйства за бесценок никто не будет.
Я не против концентрации капитала на селе. Наша задача — создать на базе крестьянского хозяйства мощный и эффективно работающий холдинг, и мы ее выполним. Планируем расширить участок переработки и выпускать мясные полуфабрикаты — уже ждут своего открытия два магазина по их продаже, а в перспективе на его основе будет создано самостоятельное подразделение. Увеличим мощность участка переработки овощей. В планах также создание собственного комбикормового производства, развитие агроэкотуристической деятельности. Не отказываемся от идеи возвести еще один, более мощный (на 1 200—1 250 свиноматок) комплекс, но все вновь упирается в нехватку земель и производство зерна.
— Насколько я знаю, ваше хозяйство участвует в реализации ряда республиканских программ развития сельского хозяйства. Хоть здесь-то какую-либо помощь оказывают?
— Да, мы задействованы в программах «Картофель» и «Овощи» и четко выполняем их задания и параметры. Наше присутствие в этих программах не случайное, а вполне заслуженное. Есть и помощь: в рамках картофелеводческой программы получили два трактора МТЗ-82, гербициды, удобрения, топливо. Так что спасибо, хотя, в целом, данная поддержка как минимум в четыре раза меньше той, которую оказывают сельхозорганизациям. Да и почувствовали мы ее только тогда, когда нас заметил и поддержал Президент, а до этого вообще никто не хотел признавать.
Справка
По окончании в 1982 году Белорусского государственного университета Михаил Шруб некоторое время преподавал политэкономию в Минском энергетическом техникуме, затем, почувствовав, что его место на селе, приехал в Житковичский район и начал работать экономистом в колхозе «X партсъезд». Вскоре молодого специалиста пригласили на работу в местный райком партии, далее — в Гомельский обком КПСС. Однако в 1989 году Михаил Шруб вернулся в родные места и из предложенных должностей выбрал «кресло» председателя Туровского горсовета. Через два года ушел и, с трудом «выбив» у новой власти 23 га земли, стал фермером. Со временем площадь хозяйства выросла до 200 га, а продукции производилось больше, нежели в соседних сельхозорганизациях, например, колхозе «Путь к коммунизму». В 2002 году на одном из собраний его работники проголосовали за присоединение к крестьянскому хозяйству М. Г. Шруба со всем своим имуществом и… долгами. В настоящее время хозяйство использует 804 га пашни (балл 33) и столько же других сельхозугодий. Рентабельность — 56 %. В хозяйстве трудится 120 человек, включая работников фирменной торговли и общественного питания. Средняя зарплата за минувший год составила 1 237 000 руб.
Михаил Шруб: Будущее за частной собственностью
Победителем республиканского соревнования среди сельхозорганизаций, имеющих в своем составе комплексы по производству свинины, второй год подряд становится известное в стране крестьянское хозяйство Михаила Шруба. Как частник «утер нос» мэтрам отечественного свиноводства? Об этом и многом другом «БСХ» рассказал глава крестьянского хозяйства.ДОХОДНОЕ МЕСТО
— Михаил Григорьевич, редко бывает так, чтобы частнику удалось обойти крупные государственные свиноводческие комплексы. Поделитесь секретом, как вам это удалось?
— Главная предпосылка успеха любого частного хозяйства — это осознание той простой истины, что предприятие может чего-то достичь только за счет собственного старания, самодисциплины, компетентности каждого его члена. И дело здесь не в требовательности, а во взаимном доверии и обязательности. Мы ведь не можем позволить себе того, что «разрешено» находящимся «под крылом» государства ОАО, КСУП, СПК. Взяли кредит на строительство, допустим, фермы, которая окупится через полвека, — и не отдают. Мол, никуда власть не денется, со временем спишет. Взяли в долг на что-то другое — и снова не вернули… Частник же обязан работать сверхэффективно, потому что если он хотя бы год-два не получит прибыль, то разорится: помощи ждать неоткуда. Конечно, сама по себе частная собственность не гарантирует результата, но она создает мощную систему мотивации и формирует условия для реализации потенциала людей, и потому, я уверен, будущее за нею. В нынешних СПК таких предпосылок не существует, там практически никто не заинтересован в получении прибыли.
— Простите, но ведь никто не лишал их коллективного статуса, выходит, и заинтересованность общая…
— Что там от коллектива осталось? Сейчас даже собрания не проводят. В Житковичском районе, например, несколько лет назад все колхозы одним махом преобразовали в КСУПы, т. е. фактически национализировали. Спрашивается, какой во всем этом смысл?
Наше хозяйство работает эффективно еще и потому, что на базе частной собственности нам удалось сформировать хорошую команду. Вместе мы научились сопротивляться среде, препятствующей реализации задуманных планов, развивать производство, внедрять передовые технологии, использовать новые методы работы. Прежде чем браться за строительство того же свинокомплекса, направили людей на обучение в Чехию — у нас используется западная технология производства. Хорошо, что нам не пришлось их переучивать, как это часто бывает, нужно было именно сразу научить. Зато теперь с полным основанием спрашиваем за результаты. Операторы (они же и ветфельдшеры) не носят мешки с кормами, это делают механизмы, а люди занимаются непосредственно технологиями и обеспечивают работу машин.
На комплексе очень высокая финансовая мотивация. Должностные оклады скромные, большая часть доходов работников — премии по результатам работы. Технология такова, что недоработка на любой операции сказывается на результативности всей цепочки, поэтому люди стараются не подводить друг друга. Комплекс мы возвели за полтора года своими силами. Рассчитан он на 450 свиноматок, включая так называемых проверяемых (до первого опороса), ремонтных (до первого осеменения) и основных свинок. Одномоментно в нем может находиться до 5 тыс. свиней, а за год реализуем порядка 10 тыс. голов. Селекция французская — соответствующий мировым стандартам трехпородный гибрид, который имеет прекрасные мясные качества. Оборудование поставила чешская компания «Farmteс», она же в настоящее время обеспечивает технологическое сопровождение работы комплекса.
К слову, пришлось немало побороться, чтобы организовать такое сотрудничество. Не скажу, чтобы кто-то из чиновников официально что-то запрещал, но препоны были. Так, чтобы завезти молодняк, необходимо получить кучу разрешений, в том числе Минсельхозпрода. Могут дать, а могут и не дать, причем безо всяких оснований: вот не понравились нам ваши свинки — и все тут. Или: в стране не хватает валюты, а вы везете ее за рубеж, а между тем рядом с вами находится сельхозпредприятие, покупайте у них.
Я бы и рад купить, но ведь пока что в республике невозможно приобрести даже чистых от респираторно-репродуктивного синдрома животных. Либо они вакцинированы от каких-либо болезней, а мы в своем хозяйстве вакцинацию животных не проводим, они абсолютно чистые, потому-то и пользуются высоким спросом у потребителей. Если же «пришлых» свинок ввести в «стерильное» стадо, может случиться, что угодно. Мы, во всяком случае, не рискуем этого делать, руководствуемся европейскими требованиями и стандартами в области качества и санитарной безопасности продукции. В том числе отказались от кормовых антибиотиков и гормонов. В Евросоюзе использовать их запретили, и мы не применяем. Чистопородные свинки — один из наших основных активов, за который мы платим немалые деньги и который стараемся сохранить любым путем.
— И какова отдача от этого актива? Кому и как реализуете продукцию?
— В прежние годы поставляли в основном на внутренний рынок, т. е. продавали тем отечественным предпринимателям, которые давали за нее хорошие деньги. Наше мясо действительно очень высокого качества, и не всегда мясокомбинаты, имеющие определенные ценовые ограничения, могут доплатить за «класс». В этом году с учетом валютно-финансовой ситуации переориентировались на российский рынок. Сейчас 95—98 % нашей продукции самовывозом и по предоплате поступает в Россию, где спрос на нее устойчив.
Чтобы обеспечить достойное качество своего продукта, надо использовать такого же качества корма. Причем это касается не только зерновой части, которую мы сами производим, но и белка, в виде сои завозимого из-за рубежа. В Беларуси за последние несколько месяцев соя подорожала в 2—3 раза. Понятно, как такой «бизнес» отражается на экономике хозяйства. Поэтому, чтобы хоть частично обеспечить себя белком, в нынешнем году впервые посеяли рапс. Однако для полного удовлетворения потребности комплекса в зерне нам не хватает земли. Поскольку мы не хотим и не можем в соответствующих пропорциях поднимать цену на своих свинок, решили, что будем сами добывать валюту и закупать сырье напрямую, а не через посредников, тем более по каким-то «черным» курсам.
ЗЕМЕЛЬНЫЕ СТРАДАНИЯ
— Нельзя ли уточнить, что это за сопротивление среде, о котором вы упомянули в самом начале беседы?
— Вот стоит недостроенная ферма на 450 голов откормочного стада. Я не спешу ее доделывать по одной простой причине: если запущу туда скот, нечем будет его кормить — нет земли для производства кормов. Честно говоря, не понимаю нашу власть. Есть прекрасное законодательство о крестьянских (фермерских) хозяйствах, там все расписано, в том числе о праве частника на получение земли. Да, она выделяется только на конкурсной основе, предпочтительно тому, кто имеет соответствующее образование. Ну, так дайте же ее! Если фермер вправе рассчитывать на льготный кредит для своего становления, предоставьте его! Но в реальности политика иная: некоторые руководители в частнике по-прежнему, как в советские годы, видят стяжателя и хапугу. На Западе никто на уровне райисполкома не решает, дать частнику землю или нет; если она используется неэффективно, фермер получает убытки, разоряется и сам старается ее продать или сдать в аренду. У нас земля принадлежит государству. Как мне представляется, для регулирования земельных отношений можно было бы использовать ту же схему: если земля используется плохо, ее в соответствии с законодательством надо забрать и отдать тому, кто предъявит точный экономический расчет-обоснование, согласно которому она будет приносить прибыль. Конкретный пример: одно из соседних хозяйств имеет многомиллиардные кредиты, но не возвращает. Считаю, что банк в подобной ситуации должен иметь право поставить вопрос о прекращении такого, с позволения сказать, «землепользования» и передать землю другому, более умелому хозяину.
— То есть вам?
— По-моему, это было бы самым разумным решением. Мы, кажется, уже доказали, что можем эффективно хозяйствовать на земле. Занимая 3,5 % угодий района, обеспечиваем 30—35 % его выручки, более половины прибыли и налогов сельхозпредприятий. В прошлом году на каждого работающего получили по 160 млн руб. выручки — где еще найдете такой результат? И это при том, что занимаемся весьма трудоемкими культурами — овощами открытого грунта (100—120 га) и картофелем (100—150 га). Могли бы увеличить посевные площади в 2—3 раза, но даже существующие сохраняем с трудом из-за проблем с севооборотом. Не понимаю, почему государству выгоднее героически искать и тратить миллиарды рублей на строительство новой фермы в соседнем хозяйстве, нежели дать землю под уже практически готовую, построенную за собственные средства. Почему я не могу получить землю, если хозяйствую на ней с большей эффективностью, чем кто-то другой? Я не говорю: отдайте мне землю в частную собственность или навечно. Но предоставьте возможность лучше обрабатывать ее и производить более дешевую и качественную продукцию.
Фермерским хозяйствам нужна только земля, все остальное они сделают сами. За примером далеко ходить не надо. Возьмем соседний Столинский район. Тамошние фермеры и домашние хозяйства за счет собственных средств закладывают сады, разводят скот, выращивают овощи, используя для этого самые плохие, бросовые земли, заболоченные участки. Их, правда, тоже сначала нужно суметь отвоевать у чиновников, затем, если получится, раскорчевать, сделать пригодными для использования… Скажите, кому нужно хозяйство, в которое, чтобы создать видимость благополучия, все время «вбухивают» деньги? Почему его не вынуждают прекратить свое существование? Кому это на пользу?
— Кто должен ответить на ваши вопросы?
— Тот, кто принимает решения, не думая о последствиях, о том, какой будет — и будет ли вообще — отдача обществу. Мне кажется, одна из наших бед в том, что земля у нас бесплатная. Я тоже пользуюсь ею даром, но хочу, чтобы все налоги, которые платят сельчане, были трансформированы в один — арендную плату за землю. Тогда руководителю, использующему ее нерационально, придется отказаться от излишков, а эффективному хозяйственнику — прицениться: сможет ли он заплатить за дополнительный надел или нет? Я не против колхозов как таковых, тем более не против крупнотоварного производства, но уже давно доказано, что государство не в состоянии управлять каждым колхозом в отдельности. Да и не нужно это. В прошлом году страна вложила в село почти 50 млрд долларов США. Именно столько мы получим, если спроецируем собственные и привлеченные вложения нашего крестьянского хозяйства в гектар пашни на ее общую площадь в республике. Иными словами, наш пример опять-таки показывает, что эти миллиарды можно было заработать и вложить в сельское хозяйство, а не изымать из казны.
ХОЛДИНГ? ВОПРОС ОТКРЫТ
— В прошлом году ваше хозяйство посетил Президент страны А. Г. Лукашенко и, если не ошибаюсь, выдвинул идею создания на его базе частного агрохолдинга. Но я что-то ничего не слышал о завершении проекта…
— Пока вопрос остается открытым. Во исполнение данного поручения местная власть предложила мне стать директором четырех убыточных хозяйств, расположенных за 60—90 км отсюда, причем директором с весьма ограниченными правами, — такое у нас законодательство, если попытаться подогнать под него проект агрохолдинга. Я на такой шаг не пошел и не пойду.
— Почему?
— Давайте зададимся вопросом, что есть холдинг? Это форма концентрации капитала и частичного контроля входящих в него предприятий. Головная компания владеет пакетами их акций или иными активами, что позволяет ей координировать деятельность и проводить общую политику. Как я буду координировать деятельность в хозяйствах, отдаленных на 90 км, где имеются свои руководители? Первая посевная, первый конфликт — и разбежались в разные стороны. А ведь по той схеме, которая мне предлагалась, я со своим хозяйством буду нести материальную ответственность за результаты хозяйствования. Полный идиотизм. Не понимаю, почему чиновники позволили себе таким образом отнестись к выполнению поручения Главы государства.
Для того чтобы достичь ожидаемых результатов в тех хозяйствах, которые мне предлагались, я должен быть там полноценным хозяином. Существуют различные способы сделать это. Я просил применить схему, используемую при продаже-покупке убыточных сельхозпредприятий, — за 20 % от балансовой стоимости и с рассрочкой долгов. Подобный вариант для нашего хозяйства был бы накладным, тем не менее, в то время мы рассматривали его в качестве вполне допустимого, однако мне сказали, что продавать потенциально прибыльные хозяйства за бесценок никто не будет.
Я не против концентрации капитала на селе. Наша задача — создать на базе крестьянского хозяйства мощный и эффективно работающий холдинг, и мы ее выполним. Планируем расширить участок переработки и выпускать мясные полуфабрикаты — уже ждут своего открытия два магазина по их продаже, а в перспективе на его основе будет создано самостоятельное подразделение. Увеличим мощность участка переработки овощей. В планах также создание собственного комбикормового производства, развитие агроэкотуристической деятельности. Не отказываемся от идеи возвести еще один, более мощный (на 1 200—1 250 свиноматок) комплекс, но все вновь упирается в нехватку земель и производство зерна.
— Насколько я знаю, ваше хозяйство участвует в реализации ряда республиканских программ развития сельского хозяйства. Хоть здесь-то какую-либо помощь оказывают?
— Да, мы задействованы в программах «Картофель» и «Овощи» и четко выполняем их задания и параметры. Наше присутствие в этих программах не случайное, а вполне заслуженное. Есть и помощь: в рамках картофелеводческой программы получили два трактора МТЗ-82, гербициды, удобрения, топливо. Так что спасибо, хотя, в целом, данная поддержка как минимум в четыре раза меньше той, которую оказывают сельхозорганизациям. Да и почувствовали мы ее только тогда, когда нас заметил и поддержал Президент, а до этого вообще никто не хотел признавать.
Справка
По окончании в 1982 году Белорусского государственного университета Михаил Шруб некоторое время преподавал политэкономию в Минском энергетическом техникуме, затем, почувствовав, что его место на селе, приехал в Житковичский район и начал работать экономистом в колхозе «X партсъезд». Вскоре молодого специалиста пригласили на работу в местный райком партии, далее — в Гомельский обком КПСС. Однако в 1989 году Михаил Шруб вернулся в родные места и из предложенных должностей выбрал «кресло» председателя Туровского горсовета. Через два года ушел и, с трудом «выбив» у новой власти 23 га земли, стал фермером. Со временем площадь хозяйства выросла до 200 га, а продукции производилось больше, нежели в соседних сельхозорганизациях, например, колхозе «Путь к коммунизму». В 2002 году на одном из собраний его работники проголосовали за присоединение к крестьянскому хозяйству М. Г. Шруба со всем своим имуществом и… долгами. В настоящее время хозяйство использует 804 га пашни (балл 33) и столько же других сельхозугодий. Рентабельность — 56 %. В хозяйстве трудится 120 человек, включая работников фирменной торговли и общественного питания. Средняя зарплата за минувший год составила 1 237 000 руб.